Минувшие морозы заставили прекрасную половину человечества вытащить из закромов меховые изделия и утеплиться. А вот норковые шубы, которые ещё недавно в таком изобилии висели во всех калининградских магазинах, вдруг куда-то испарились. Выясняем – куда, и как себя чувствуют наши звероводы.
В разобранном состоянии
Сейчас трудно поверить, но в 2000 годы треть российской пушнины производили именно в Калининградской области. Объём экспорта меха норки и прочей пушнины из региона в 2011 году, к примеру, составлял около 60 млрд руб. Производители активно зазывали россиянок на новогодние «шуб-туры», обещая продукцию «не хуже, чем в Греции». Тогда разведением норки и прочего зверя в области занималось 6 предприятий, осталось два. В прошлом году приостановила работу «Агрофирма «Прозоровская».
«На плаву ещё держатся ЗАО «Зверохозяйство «Гурьевское» и «Агрофирма «Багратионовская», где в общей сложности работают порядка 200 человек, - говорит исполнительный директор Национальной Ассоциации звероводов России Надежда Зубкова. - Жизнь звероводов области никогда не была лёгкой из-за анклавного положения. Прежде всего, это отсутствие рынка сбыта. Мы всегда находились вне конкурентной среды по сравнению с остальными россиянами из-за больших затрат, в частности, на вывоз продукции.
При отправке пушнины на материк приходилось оформлять её на таможне, как на экспорт, что отпугивало покупателя. А когда в 2016 г. изменили режим Свободной экономической зоны и мы попали под НДС, стало совсем тяжко. Нужно было подтверждать происхождение буквально каждой пуговицы, нитки, каждого метра подкладочной ткани. Не будет же небольшое предприятие заключать контракт на 40 пуговиц! Поэтому отправляли шубы в столицу, как китайские машины - в разобранном состоянии. Уже на месте сшивали».
Звероводческую отрасль сильно подкосил ковид, когда фабрики закрылись и спрос на пушнину упал на 80 %. Он до сих пор не восстановился. Мех - это последнее, что может позволить себе семья. Пушнины, которую производят Тверская, Московская области, Татарстан, хватает, чтобы удовлетворить спрос россиян. Он минимальный. А мировые аукционы - Копенгаген и Хельсинки - наложили на нашу пушнину санкции. Её просто не пропустит граница.
«Мы могли бы заключать контракты с Азией - в Корее, Японии, Китае есть культура ношения меха, но это маленькие объёмы. К тому же все боятся вторичных санкций. Если что-то и покупают в России, то через Камбоджу, Вьетнам, Лаос, - продолжает Надежда Александровна. - Мировой рынок пушнины также в упадке. Прежде всего, это результат мощнейшего движения «зелёных», выступающих за запрет звероводства. Европа уже сдалась, упорно держится Польша. Мода изменилась. Теперь в чести «экомех».
Хотя эта зима показала: интерес к пушнине не исчез. Россиянки достали старые шубы и спокойно в них ходят. Несут в ателье удлинить подкладку, перешить пуговицы... В крупных сетях норки нет. Устаревшие модели, сшитые в 2017-2019 годах, продали за копейки, а новый товар не поступает. Отрасль находится в тяжелейшей, кризисной ситуации. В этом году нас решили добить: с 1 октября Правительство РФ ввело экспортную пошлину - 7 %. У калининградских звероводов уже были достигнуты договорённости с китайцами, но эта мера обрубила всё желание «на корню». Стоимость меха высокая, 7 % сразу превращаются в миллионы.
Региональное правительство делает всё, чтобы сохранить племенное поголовье. Выделяет на эти цели субсидии, что помогает сводить концы с концами. Если утратим зверя, уже его не купим. Раньше ту же норку брали в Дании и Польше, но теперь они закрыты, да и выбор там невелик. Пушной зверь есть в Америке, но легче его с луны привезти. Сейчас важно любыми путями сохранить стадо.
Ставим на федеральном уровне вопрос об отмене пошлины, о пересмотре позиции по НДС, но Минфин против. Вероятно, считает, что звероводство спокойно проживёт без поддержки государства. Если не решился вопрос об отмене экспортной пошлины на рыбные консервы и другие продукты питания, то, что уже говорить о нас! Ждём, когда к 2025 году распродадут остатки пушнины в Европе, и ситуация изменится в нашу пользу».
Борис Зафрен-Хариф пришёл директором на АО «АГРОФИРМА «ПРОЗОРОВСКАЯ» в 2005 году. Звероводство - дело большей части его жизни.
«Самое большое стадо норки было у нас в 2008 году - 28 тысяч. А в прошлом году, когда решили закрыться, - 10 тысяч. Зверя пришлось забить - нерентабельно, столько лет одни убытки, - с горечью говорит Борис Гарьевич. - Мы пострадали одни из первых, когда в 2012 г. лопнули банки и у нас «сгорело» 12 млн руб. Физлицам какие-то суммы выплатили, а юрлицам всё «простили». До этого мы вообще не брали кредиты. А потом пришлось.
Звероферма - предприятие энергоёмкое: кормокухня, холодильники, забойный цех, очистные - для всего необходимо электричество. При том, что 1 КВт стоит 13 руб. Ежемесячно мы только за электроэнергию отдавали 1 млн 200 - 1 млн 300 тыс. руб., а сбыта не было. Сыграла роль и мировая коньюктура. Из-за перепроизводства шкурка норка на мировом рынке стала стоить 7-8 долларов при себестоимости минимум 25 – 27. Ещё с подачи «зелёных» молодёжь перешла на эко-мех. Спрос обвалился. Кто в такой ситуации способен выдержать? Решили не дожидаться банкротства. Сократили сотрудников. 80 % из них - пенсионеры, так что всё прошло более-менее безболезненно. Оставили 19 человек, в основном сторожей. Шьём шубы из остатков, но зверя уже не разводим».
Стратегический запас
ЗАО «Зверохозяйство «Гурьевское» 21 апреля отметит 66 лет. Как говорит директор предприятия Андрей Галактионов, сейчас главная задача - сохранить племенное стадо.
«В СССР было плановое хозяйство. Директор зверосовхоза сидел, положив ноги на стол, и отсматривал предложения: с каких предприятий он будет брать рыбные отходы, а с каких - мясные. Все шли на поклон. Рыбаки, если не выполнили план по РПЗ («рыба для пушных зверей»), то забудь о премии. Поэтому по РПЗ приходила рыба- меч и другие благородные виды. Всё замороженное, первоклассное. Но в 1991-м всё бахнулось в одночасье. В Калининграде звероводство спаслось только благодаря тому, что брали отходы из Швеции. Взамен поставляли пушнину на финский аукцион. В 2010 году, когда поляки начали развивать звероводство, приезжали учиться к нам. Брали технологии, а мы у них и в Дании - племя. Благодаря этому выжили.
Я ежегодно улучшал породный состав. У нас на каждую норку заведён паспорт, где указаны предки до десятого колена. В звероводстве две ценности: кадры и зверь. Случись что угодно, но норка должна получить в срок то, что ей требуется. Сейчас у зверька цикл подготовки к гону. Норка «на похудении». Из четырёхкилограммовых самцов делают двухкилограммовых «стройняшек». Они должны к гону выглядеть как поджарые крючки.
Дважды в день норку кормят (выручают партнёры), она имеет круглосуточный доступ к воде. Сейчас зверь – стратегический запас. Не случайно минсельхоз области выделяет субсидии племенным хозяйствам. Норки в мире больше взять негде. Было племенное ядро - Дания, так там всю норку забили. Закрыли на карантин Финляндию. Якобы на 47 зверофермах обнаружили вирус птичьего гриппа. Норка тоже его носит, но не болеет. Однако политики сказали: «Убить!» - и убили.
Как в том анекдоте: А теперь о хорошем: «У соседа сдохла корова». Я вспоминаю историю Йемена. Начиная с XVII века их короли запрещали вывозить из страны зелёный кофе, дабы не было конкурентов. А потом к власти пришёл человек, который разрешил его продавать. Сейчас кофе там не стоит ничего. Поэтому я никому не продам ни одной живой норки! Россия всегда была крупнейшим рынком пушнины. На неё спихивали всю продукцию, которую не могли реализовать.
Россия производила миллион шкурок, а потребляла 10 миллионов. Это было главным бичом. Наше хозяйство всегда продавало лишь 1 % на внутренний рынок, а 80 % шло на аукционы. С началом санкций нам перекрыли к ним доступ. Объявили: «Пушнину от россиян не принимаем!» Пока есть надежда на Китай. Я хорошо продал китайцам 140 тысяч шкурок в 2021 году. Сейчас живу на эти деньги. Перед новым годом они снова подписали договор. Но изменился валютный курс, и всё встало «на паузу»... У меня на ферме 18 тысяч самок, но я сокращусь до 12, потому что за 3 года не продал ни одной шкуры. А по бросовой цене отдавать их не хочу. Убийца отрасли - глобальный рынок, допустивший перепроизводство.
Мир всю жизнь производил 30 миллионов шкурок норки. Потом «очухались» китайцы. Сделали всё, как они делают со всем в мире: янтарём, медью, железом – подняли ажиотаж. Цена взлетела до 180 долларов за шкурку. Затем бросили этот бизнес - и цена обвалилась. Сейчас шкурка норки на аукционе в Хельсинки стоит 5 евро при себестоимости 2,5 тыс. руб. Звероводство умирает. Были времена: турки возили преступников в бочке с дерьмом, а янычар над головой мечом махал. Мы сейчас вот также нырнули и думаем: можно ли высунуть голову».
Покупатели из столицы
«Раньше в каждой сети были меха. Теперь в Калининграде осталось всего несколько точек. Пять лет назад мы шили 1 000 изделий, сейчас - 200. Спрос упал. Во многом это работа «зелёных», - говорит директор фабрики «Профра» Ольга Бахмут. - Все смотрят на Запад, где химики продвигают синтепон. Однако, по моему опыту, синтепоновое пальто будет греть 2 года, а шуба - 20 лет. Раньше мы часто выезжали на выставки в Москву. Теперь прежние покупатели возвращаются к нам. В Калининграде шубы большей частью покупают отпускники из Москвы и Питера. В основном это контингент «50 +». Десять лет назад шуба длиной 1 м 20 см стоила 85 тыс., сейчас - 110 тыс. руб. Но и евро вырос вдвое. На столько же подорожали химикаты для выделки шкур. Люди каждый день спрашивают: «Ольга Ивановна, будем работать?». Так хочется их обнадёжить, но сейчас строить прогнозы - дело неблагодарное».
Роскошь – не по карману. У россиян больше нет денег на меха