Музей Мирового океана Калининграда известен далеко за пределами не только региона, но и страны. А открытый совсем недавно новый корпус — гигантский Шар «Планета Океан» произвел настоящий фурор. Тысячи посетителей за долго планируют свой визит, ведь билеты раскупают в считанные часы. «АиФ Калининград» пообщался с Президентом «Музея Мирового океана» Светланой Сивковой и узнал, что на самом деле стоит за цифрами и техническими показателями и с чем пришлось столкнуться, чтобы создать уникальный музей.
— Светлана Геннадьевна, когда вы впервые для себя поняли, что музей не просто экспозиция, а что-то гораздо большее?
— В тот момент, когда было придумано название «Музей Мирового Океана», а оно было с самого начала. Я даже боялась этого названия. Большинство людей, услышав его, так и понимают, что это должен быть какой-то необыкновенный музей. Раньше здесь было все разрушено и ничего еще не было. Приходили посетители, но были не очень довольны. И тогда я поняла, что мы должны развиваться и строить. Ведь мы тогда пришли на разрушенную территорию, где стояло полуразбитое Научно-исследовательское судно «Витязь». Постепенно из года в год все сумели преобразить. А потом, спустя годы, принялись и за строительство нового корпуса — шара. Был серьезный конкурс, где победил архитектор Олег Сергеевич Романов. Мы, увидев проект «Планеты», понимали, насколько это будет сложно и рискованно. Это необыкновенное здание, которое точно отвечает понятию — Мировой океан.
— Теперь это, без преувеличения, войдет в историю.
— Конечно, мы это понимаем. Я вижу, что каждый, кто приходит в наш музей и новый корпус, выходит другим. В проекте заложены несколько разных основных мыслей. В начале мы даже хотели писать концепцию по Киру Булычеву. Ведь это что-то фантастическое. И мы долго думали, что должно быть внутри. Ведь самое главное — продумать этот сценарий, этот роман. И в какой-то момент щелкнула мысль, что наша планета Земля — это корабль, и все мы живем на нем, несемся в космическом пространстве. А значит и новый корпус, тоже будет отражать эту мысль. И все знания нашей планеты собраны на этом корабле. Здесь и исследования, и природа, и открытия. А еще и настоящий храм Мирового океана — огромное пространство в центре здания. Оно для меня, как-то сразу сложилось — это огромная волна, большой аквариум и непременно орган! Мы этот музыкальный инструмент купили, наверное, лет десять тому назад и вот он ждал, когда завершится строительство. И теперь, когда там играет музыка — мурашки по коже.
— Как вы думаете, о чем думают люди, когда оказываются в этом храме? Я видел восхищенные лица и глаза посетителей, когда они оказывались в этом зале и звучал орган.
— О нашей планете. Мы должны помнить, что все наши действия, приводят к последствиям. Как взмах бабочки. Она взмахнула крылом, а на другом конце Земли может произойти нечто. Мы должны помнить, что здесь мы все в одной лодке.
— Это сложный проект, а что для вас было самым тяжелым и что давало сил идти дальше?
— Это же путь всей моей жизни без преувеличения. Я хотела ходить в море, изучать океаны. И в 1979 году, как закончила университет, сразу пришла сюда. Занялась Музеем, а потом просто оторваться от этого было невозможно. Это настолько интересно, но и трудно, конечно, безумно. Мне помогало, что я встречала на этом пути интересных людей, удивительных учителей, таких как Федор Конюхов, например. Эти люди становились друзьями навсегда. Исследователи, ученые, путешественники — они настоящие атланты. Масса замечательных людей и учителей. Я говорила с ними часами.
И знаете, у меня был учитель Евгений Абрамович Розенблюм. Он музейный архитектор, он много сделал прекрасных музеев и у него была школа на Сенеже. И он всегда мне говорил в самом начале пути: делай, так что тебе это нравилось, потому что у тебя другого судьи нет. У кого ты ещё спросишь? Ты можешь, конечно, спросить, посоветоваться. Но главное, чтобы тебе это нравилось. Тогда это будет нравиться другим.
Сейчас я, наверное, сама уже учитель для многих. Но я всегда училась и мне это нравилось. Нравилось делать открытия. У нас все экспозиции очень интересные. У нас прекрасная экспозиция на «Витязе» . Мы все делаем с душой, со смыслами по отношению к людям, с любовью к истории.
В какой-то степени это завершение моего пути. Уже сколько же можно работать. Я, наверное, самый древний директор музея и самый древний основатель музея. Наверное, кто-то работал дольше меня, но я с самого начала пути сразу директором. И это был путь даже не с нуля, а с минуса.
— А были те, кто сомневался в ваших способностях и возможностях воплотить все это в жизнь?
— Ой, над нами смеялись и жалели. Мы молодые были, но амбициозные. «Витязь» здесь тогда уже стоял, но он весь был разрушен. Там вода на палубах стояла. А мы пробирались между кабельными трассами и не было нам страшно, есть там электричество или нет, коротнет или нет. Нам вообще не было тогда страшно. Мы были увлечены, нам очень хотелось сделать красиво и как-то людям все это показать. И сейчас, спустя столько лет, можно сказать нам это удалось. Люди приходят и удивляются, восхищаются. Конечно, без друзей, было бы очень трудно. И, наверное, они и давали силу. Самое главное — это родные и друзья, которые понимали, терпели. А недругов было очень много и много есть до сих пор. Ведь самое страшное чувство — зависть. Но любовь и дружба сильнее.
Это мой родной город, и я очень хотела, что-то сделать для него. И многие говорят, что в преддверии 80-летия региона, наш музей и корпус «Планета океан» — это, наверное, самый серьезный объект, который построили для города именно современники. Ведь мы сделали его не на руинах, а с нуля.
И это не застывший музей. Я уже сейчас вижу, как он будет развиваться. Мы постоянно будем пополнять информационную базу, у нас будут пополняться, коллекции, будут выставки, мероприятия. Музей будет постоянно жить.
— В регионе ходят легенды о вашем жестком характере, строгом стиле управления. Но когда вы говорите о музее этого не видно.
— Это только инструмент. Я в своё время работала секретарем комитета комсомола университета. Это были не простые времена. И это была очень серьезная школа: там и театры, и концерты, и стройотряды, и стройплощадки. Дисциплина, общаги, хулиганы. И я понимала, что мне надо этим всем руководить, иначе они совсем разболтаются эти студенты. И позже это умение руководить я принесла с собой в музей.
Позже, наверное, в 90-е, когда все разрушалось, приняли решение важнейшее о создании музея и нужно было выбрать директора. И я, клянусь, не хотела быть директором. Я не хотела, потому что у меня был опыт в университете. Надо командовать, иногда ломать через колено, если хочешь, чтобы твои цели и задачи выполнялись. Тем более здесь, в морском музее, среди маститы моряков. Поэтому, конечно, это жизнь заставила. Я на самом деле всегда говорю — я белая и пушистая. Мои сотрудники знают, как со мной хорошо в командировках, потому что я о них забочусь. А тут надо быть строгой — здесь вопросы безопасности и колоссальной ответственности.
— А что в ваших планах на будущее?
— Мне кажется, я сделала основное дело и сегодня я не директор, я президент музея. И очень хотела бы завершить свою работу и заняться, возможно, уже чем-то другим. Но пока, эти полтора года, я как прораб на стройке «Планеты Океан» и, наверное, это и помогло сдвинуть эту работу.
— Какое послание вы бы оставили посетителям музея, которые придут сюда через 100 лет?
— Только одно. Мы научились плавать, как рыбы и летать как птицы. Нам осталось научиться жить, как люди. Помогая друг другу, жить в любви, в добре. Жить честно, так как должны жить люди. И если мы научимся так жить, тогда это поможет нам сохранить нашу планету.
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
