Российские вузы вышли из Болонской системы. Об этом на расширенном заседании комитета Совета Федерации по науке, образованию и культуре 6 июня заявил замминистра науки и высшего образования России Дмитрий Афанасьев. В ближайшие несколько лет в стране ещё сохранится двухступенчатая система «бакалавриат – магистратура», а вот сегодняшние девятиклассники, видимо, уже будут учиться в высшей школе по-новому.
О том, что изменится для высшей школы, плюсах и минусах Болонской системы беседуем с председателем совета руководителей учебных заведений Росрыболовства, членом Российского союза ректоров Владимиром Волкогоном.
Мозги круче, чем диплом
- Владимир Алексеевич, теперь преподаватели и студенты вернутся в прошлое, в старую советскую систему образования?
- Отказ от Болонской системы – юридически и политически правильный шаг. Но говорить то, что мы возвращаемся в советскую образовательную среду, не правильно. Прошло более 20 лет, изменился подход к образованию, требования работодателей, промышленности, науки и т. д. Я считаю, многие наши проблемы как раз и возникают оттого, что мы кидаемся из одной крайности в другую. Нужно взять то, что оправдало себя при подготовке специалистов в условиях Болонской системы по каждому конкретному направлению и отказаться от того, что мы видим иначе.
- От каких минусов Болонской системы вы избавились бы в первую очередь?
- Наибольшие потери, на мой взгляд, понесло фундаментальное школьное образование. Это и переход на ЕГЭ, и изменение школьных программ, которые снизили значимость, в частности, физики. Убрали черчение, большие объёмы математики, без чего невозможно получение качественного технического высшего образования. Все усилия вузов по подтягиванию абитуриентов через курсы не восполняют эти пробелы. Нацеленность школ на результат в баллах, а не на осмысление и понимание предмета, привели к тому, что в стране снизилась потребность в технических специалистах. Мы слишком долго жили по принципу: «Зачем нам что-то изобретать, когда мы можем взять технологии у других». В нынешних условиях санкций уже государству приходится навёрстывать упущенное: уделять огромное внимание разработке собственных технологий и импортозамещению.
Очень сильно возросла степень формализации, когда бумажный отчет стал ценнее действующей лаборатории. Некоторые страны Европы, подписавшие Болонское соглашение, имеющие до этого скопированную советскую систему образования - от садика до вуза - поставили бакалавриат на уровень обучения в колледжах, не признавая его высшим. Правда, ограничились тремя годами обучения, например, Португалия. В России же снизили планку для высшего образования на уровне бакалавриата (4 года), не построив крепкого моста с работодателями, с единственной целью – выполнить требования Болонского соглашения. Но, насколько я знаю, несколько лет отчёты страны, которые мы должны предоставлять Евросоюзу по Болонскому соглашению, туда не отправлялись.
- Не о чем было докладывать?
- Как раз – наоборот: было о чём, но никому это было не интересно.
- И всё-таки – наверняка, были и плюсы, особенно для нашей области, которая активно сотрудничала с соседними европейскими странами, развивала программы по обмену?
- Программы по обмену были всегда, и до Болонского соглашения. Будут реализоваться и сейчас, насколько это возможно.
- Была ли достигнута одна из целей Болонской системы: признание за рубежом дипломов выпускников наших вузов?
- Знаете, как зарубежные страны объясняли до Болонской системы, почему наши дипломы и аттестаты за рубежом не признаются? Они говорили: у вас педагог преподаёт предмет, потом сам же принимает экзамен. Таким образом, просто-напросто оценивает свою работу. И только итоговая аттестация или госэкзамены в школе оценивали знания и умения объективно. И что изменилось за 20 лет? Преподаватель даёт знания, сам же экзамен и принимает. Учитель учит, сам же принимает зачёт. Вот ЕГЭ якобы объективен. Однозначно ЕГЭ сработал положительным образом при искоренении коррупции для поступления в вузы, хотя заточенность на количестве баллов отучило большую часть школьников анализировать и самостоятельно принимать решения.
Мозги всегда ценились. Я не сталкивался, чтобы талантливые и грамотные ученики и до Болонского соглашения имели проблемы трудоустройства за рубежом. Много бывая за границей, я везде встречал наших вчерашних студентов. Более того, министерства во многих странах Африки и Азии возглавляют выпускники советских вузов.
Четыре года недостаточно
- За 4 года выпускник получает диплом бакалавра, но в мозгах всё равно сидит, что это не до конца высшее образование…
- И в мозгах сидит и фактически по специальности что-то не додали. На мой взгляд, некоторые сферы профессиональной деятельности подразумевают большой объем фундаментальной подготовки. Вот там нужен специалитет. Программы, ориентированные на получение ряда прикладных навыков, могут реализовываться в формате бакалавриата. Для инженерных специальностей, где должна быть очень серьёзная физико-математическая база, 4 года явно недостаточно. Мы смогли это доказать при подготовке морских специальностей для флота. Двадцать лет назад с большим трудом мы отстояли для них специалитет. Мало того, нам установили по судовождению срок обучения 5 лет вместо 5.5 и новые ФГОСы. А два года назад вновь вернулись к 5,5 годам. Меньший срок не позволяет, в том числе и по международным конвенционным требованиям, освоить полную программу, требующуюся для работы в море на уровне комсостава.
- Что вы взяли бы в новую систему, которая сейчас разрабатывается?
- Нужно смотреть для каждого направления и каждой отрасли, будь то химическая промышленность, культура или другие направления. Почему советская система считалась качественной? Потому что учебные планы, программы и среднего, и высшего образования разрабатывались внутри отраслей. Сейчас большей частью ФГОСы (федеральные государственные образовательные стандарты) спускают сверху с какими-то - где больше, где меньше - возможностями манёвра и добавления отраслевой составляющей. Но они не отвечают ожиданиям. Поэтому разрыв между требованиями работодателей и подготовкой выпускников только растёт, и наша задача сократить, а лучше – ликвидировать этот разрыв.
- И какой выход?
- Педагогикой должно заниматься Минобразования и Минпросвещение. А требования к инженерной подготовке должны формулировать отраслевые ведомства медицины, машиностроения, судостроения, кораблестроения, авиастроения и т.д.
В 90-х годах были довольно интересные, на мой взгляд, эксперименты, которые не нашли своего продолжения. К примеру, по морскому образованию десять колледжей страны в течение 7 лет проводили эксперимент по подготовке младших инженеров. Срок обучения увеличили на год, по сравнению с планами и программами, продумали профессиональные уровни морской подготовки со второго по пятый курс. Дополнительный год обучения давал ту специализацию, которая требовалась на флоте. Мало того, этот год позволял доработать упущения в образовании с учётом выхода новой техники, нормативной базы. Этот эксперимент, я считаю, удался, но результаты так и не применили в образовании, ведь закончился он как раз в 1998 году, когда все уже были заточены на подписание Болонского соглашения.
- Что сейчас будет меняться после отмашки?
- После отмашки шашкой махать не будем. Нужно спокойно проанализировать, во-первых, те возможности, которые нам дадут (мы их ещё не знаем) по формированию учебных программ и планов. Например, федеральные университеты могут это делать самостоятельно. Это огромный плюс при взаимодействии с работодателями, возможность быстро реагировать на потребности жизни, экономики. Мы в течение уже 8 лет на площадках Агентства стратегических инициатив, МАРИНЕТ (Авт.: рынок морских интеллектуальных систем) предлагали и отстаивали необходимость учреждения в нашей стране статуса Морского исследовательского университета. Есть соответствующие научные статьи и разработки. На всех презентациях, докладах, ответственные работники говорили, что это объективная необходимость, Болонская система образования, в том числе, мешала воплощению этой идеи. Нужно было получить поддержку шести государственных, исполнительных и законодательных структур. Пока это не получилось. Я потратил на это немало сил и аргументов, и вот уже три года, как эти попытки оставил. Но, если сейчас будут обсуждения, мы будем вновь этот проект выдвигать.
Наша программа может стать отличной площадкой для успешного эксперимента по созданию отраслевых исследовательских университетов и опытом для всех технических вузов.
- Сколько сейчас желающих продолжить обучение после бакалавриата в магистратуре?
- Если честно, желающих продолжить обучение в магистратуре достаточно много, но зачастую не хватает бюджетных мест. Очень своевременно Правительство Российской Федерации приняло решение о выделении дополнительных бюджетных мест в магистратуру в 2022 году.
- Можете подтвердить, что выпускники школ сейчас всё чаще выбирают колледж вместо вуза?
- Это так. К примеру, востребованность колледжа при нашем вузе за последние 10 лет возросла в разы. Даже на платной основе у нас очень высокий средний бал при поступлении. При приёме на бюджет после 9 класса на морские специальности средний балл составляет 4,5. Если ещё шесть – семь лет назад на платное обучение зачисляли с балом 3,2, то сейчас меньше 4 - нет. Как результат, мы получаем более качественных выпускников. За последние годы из школ приходят всё более осмысленные, целеустремленные и мотивированные ребята.
Да, в школах есть проблема с преподавателями физики. Мы вынуждены организовывать в воскресные дни выездные бесплатные занятия по физике и математике, чтобы ребята и девчонки из муниципалитетов области, поступающие на инженерные специальности, не боялись заявляться на ЕГЭ и впоследствии успешно осваивали программы высшего образования.
Вернуть престиж и качество инженерного образования, необходимого сегодня стране и региону, без повышения уровня преподавания физики, математики и информатики, как базового комплекса школьных знаний, невозможно. Поэтому хотелось бы среди абитуриентов видеть и 100-бальников по физике!